Маэстро, урежьте «Марш мира»
В воскресенье в Москве состоялся «Марш мира» по маршруту от Пушкинской площади по Бульварному кольцу к проспекту Сахарова и до его пересечения с Садовым кольцом. Заявленное организаторами предельное количество участников — 50 тысяч человек, ГУ МВД насчитало 5 тысяч, некоторым участникам показалось, что их было 100 или даже 200 тысяч, а по результату мероприятия «Белый счётчик» Союза наблюдателей России до 18:20 через рамки металлоискателей прошли 26100 человек.
Таким образом, с учётом людей, присоединившихся после того, как полиция сняла ограждения и убрала рамки, можно примерно оценить число участников акции как до 30 тысяч. В общем, погода была прекрасная, и народа пришло много. В Санкт-Петербурге марш не был согласован с мэрией, но прошёл в формате народных гуляний. В некоторых других городах люди тоже пришли, но уже, конечно, не тысячами, а десятками или сотнями.
Госдепартамент США высказал всяческую поддержку и одобрение «Маршу мира», заявив, что эта поддержка является шагом в направлении улучшения отношений с Россией. Здесь же, как и следовало ожидать в нынешней обстановке, акция вызвала, мягко сказать, неоднозначное отношение, но как обычно никто не обратил внимание на то, что мне представляется главным выводом, который следует сделать из этих воскресных гуляний.
Украинский конфликт не уникален, и везде можно найти людей, протестующих против кровопролития. Определить причины подобных конфликтов в состоянии только специалисты, тогда как большинство людей выражают спонтанный протест против гибели себе подобных, либо пользуются случаем продемонстрировать свою неприязнь к правительству.
Возьмём к примеру конфликт Израиля с палестинскими арабами. Последние фактически разделены на два государства — светское на Западном берегу реки Иордан, и религиозное в секторе Газа. Первые предпочитают политическое решение, и несмотря на обмены время от времени терактами с одной стороны и спецоперациями с другой, войны, гибридной войны или иной формы вялотекущего вооружённого конфликта на Западном берегу нет.
Правящее в секторе Газа «Исламское движение сопротивления» ставит своей задачей освобождение всей Палестины от «понаехавших» в неё евреев, и стремится вести практически непрерывные боевые действия, направленные как против израильской армии, так и против мирного населения. Раз в несколько лет под давлением своих возмущённых избирателей израильское правительство проводит против «ХАМАС» военные операции, в результате которых кроме боевиков бригад «Изз ад-Дин аль-Кассам», а также иностранных добровольцев и наёмников гибнут мирные жители.
Это вызывает в Израиле демонстрации протеста против действий своего правительства, и на палестинских территориях тоже — против израильского правительства. Демонстраций протеста против действий бригад «Изз ад-Дин аль-Кассам» нет ни с одной, ни с другой стороны, и это нормально. Одни израильтяне требуют от своего правительства более решительных действий против боевиков, а другие — протестуют против этих действий.
Жители сектора Газа тоже не спешат протестовать против «ХАМАС». Многие члены Организации освобождения Палестины почувствовали нежелательность этого на своей шкуре, но к сожалению, уже не сумеют об этом рассказать. Мнения в России, как по ближневосточному, так и по украинскому конфликтам, во многих аспектах диаметрально противоположны, однако можно наблюдать любопытную закономерность.
Многие из тех, кто поддерживают «ХАМАС» и осуждают Израиль, относятся с симпатией к российским спецоперациям на Украине, тогда как те, кто поддерживают Израиль и осуждают «ХАМАС», осуждают и политику российского правительства в украинском конфликте.
Для беспристрастного наблюдателя воскресные «Марши мира» расставили всё по своим местам. Хотя Пушкинской площади в Москве не собрать столько антивоенных демонстрантов, сколько сходилось на площади Царей Израиля (теперь площадь Рабина) в Тель-Авиве, отсутствие на киевском майдане Незалежности протестующих против авиационных и артиллерийских налётов на украинские города говорит само за себя.
Такое молчание кричит громче тысячи слов: «Украина — это Газа!» — и протестовать там можно разве что против Путина. Как во времена застоя: «У нас свободная страна!» — говорит американец. — «Я могу стать перед Белым домом, крикнуть «Рейган — дурак!», и мне за это ничего не будет». «Подумаешь…» — отвечает русский. — «Я тоже могу выйти на Красную площадь и крикнуть «Рейган — дурак!», и мне тоже за это ничего не будет».
При этом Москва постепенно превращается в своего рода Тель-Авив. Здесь, как и там, наивные люди, не понимающие причин кровопролития, но желающие его остановить, выходят на улицы бок о бок с единоверцами тех, кто убивает их братьев по религиозным соображениям. Украинский символ веры «Путин — х...ло» истово разделяется нашими либералами, свято верящими, что все их беды исходят от засевшего в Кремле злобного божества, и с его уходом их жизнь чудесным образом переменится к лучшему.
В реальности корень их бед в другом. Если рассматривать современный либерализм не с сектантской, а с более широкой точки зрения, его суть лучше всех, лучше гениального Фёдора Михайловича Достоевского, выразил непризнанный гений Сергей Юрьевич Полонский: «У кого нет миллиарда, могут идти в жoпу!» — и доказал это личным примером.
Однако невзирая на судьбу своего великого идеолога они продолжают ощущать себя социально близкими. В своём большинстве они солидаризуются с М. Б. Ходорковским, который в интервью «Le Monde» пообещал не заменить собой действующее божество, а свести его с Олимпа. В ответ на вопрос, готов ли он стать президентом, Ходорковский заявил, что готов взять на себя такую ответственность, когда потребуется «провести конституционную реформу, главным в которой является перераспределение президентской власти в пользу суда, парламента и гражданского общества».
Такого безответственного продажного беспредела в судебной системе, какой существовал при породившем Ходорковского ельцинском режиме, Россия не помнит за последние века. И на сегодняшний день наши суды ещё не до конца опомнились, переживая последствия этого периода, в сравнении с которым судебная система времён застоя представляется светочем правосудия и образцом для подражания.
В сложившейся ситуации эта программа фактически означает возврат к неконтролируемой государством власти олигархов и стоящих за ними транснациональных корпораций. Потому-то и вышли десятки тысяч наших либералов поддержать трещащую по швам империю Коломойского.
Коломойский — это сумевший реализовать себя в политике Ходорковский, а современная Украина — тот образец, по которому будет скроена Россия, если реформы в ней пройдут по рецептам, уже применённым в России при Ельцине, но к счастью, не нашедшим столь благодатную почву, как на Украине. Потому и вышли на улицы десятки тысяч людей поддержать Украину: пишем Коломойский, Ходорковский в уме.
Тюрьма делает человека мудрее, и находясь там, Михаил Борисович писал о необходимости «левого поворота», но пьяный воздух свободы сыграл с ним злую шутку, и выйдя за порог, он резко свернул вправо.
Марш прошёл в воскресенье, и если до следующего воскресенья украинцы, требующие и от своего правительства остановить кровопролитие, не выйдут на улицы, последовав московскому примеру, либералы из тех, что сохранили интеллектуальную честность, будут стоять перед выбором.
Либо был прав Фёдор Михайлович Достоевский: «Наш русский либерал прежде всего лакей и только и смотрит, как бы кому-нибудь сапоги вычистить». Либо, несмотря на все свои недостатки, Россия — страна относительно либеральная, больше напоминающая тот же Израиль, тогда как Украина — это наша Газа под властью своего «ХАМАС».
Хотя возможно, истина где-то посередине. Ведь сегодняшняя столица Украины больше напоминает не столько о Газе, сколько о прошлом самого Киева во времена Директории Скоропадского. Не зря у нас так часто вспоминают первый роман киевлянина Михаила Булгакова: «Я позавчера спрашиваю этого каналью, доктора Курицького, он, извольте ли видеть, разучился говорить по-русски с ноября прошлого года. Был Курицкий, а стал Курицький… Так вот спрашиваю: как по-украински «кот»? Он отвечает «кит». Спрашиваю: «А как кит?» А он остановился, вытаращил глаза и молчит. И теперь не кланяется». Однако боюсь, что теперь этот фарс повторяется в виде трагедии.