Сдерживание. Часть III. Спецпропаганда или Кто стрелял на майдане?
Одна из граней противостояния, связанного с американской политикой сдерживания, раскрывается в пропагандистской войне между Россией с одной стороны и США-Украиной — с другой. Война эта в самом разгаре. Актуальный повод — события в Харькове, Донецке, Луганске. Государственный департамент США заявил, что эти действия инспирированы Россией, а глава МВД Украины Арсен Аваков добавил, что «агрессивность [демонстрантов] зашкаливает». Российские власти, несомненно, регулируют накал страстей, хотя высокопоставленные российские дипломаты и не раздают печенье на харьковской площади Свободы, которой в последнее время так повезло с названием: прежде она последовательно носила имя Дзержинского, Вермахта, Лейбштандарта СС и снова Дзержинского, под чьим именем и сохранилась в мировых учебниках архитектуры. Кровь демонстранты не проливают, и подобные высказывания вызывают в Кремле разве что кривые улыбки и реплики в сторону в духе «чья бы корова мычала».
Всё это естественным образом возвращает к спору о том, кто стрелял в демонстрантов и в «Беркут» на киевской площади Независимости — сам ли «Беркут», российский спецназ или «Правый сектор». О присутствии американских частных военных компаний говорят нечасто и неохотно. Ведь каждый, кто подозревает безвольного украинского президента или российских офицеров, у которых не было никаких мотивов совершить нечто подобное, в совершении этого бессмысленного кровавого преступления — по определению трезвый, разумный и адекватный человек. Это президент и офицеры сошли с ума.
Мы помним, что когда протесты против евроинтеграции затихли, большинство участников — не считая меньшинства специально обученных людей, преследовавших другие цели — вышли на площадь, чтобы выразить протест против брутального разгона остававшихся нескольких сотен. При таких обстоятельствах убийство невиновных вызывает такой шквал протестов, и такую поддержку украинского и мирового общественного мнения, что погасить этот пожар Януковичу и тем, кто его поддерживает, не по силам.
Возможно, некто осмелится предположить: но позвольте, имеются свидетельства присутствия, по крайней мере неподалёку от места преступления, организованной группы людей, включая снайперов с боевым опытом, неоднократно подозревавшихся в разных странах в убийствах мирных жителей. Эти люди — профессиональные наёмники, наёмные убийцы, работающие на заказчиков, которым совершение этого преступления было чрезвычайно выгодно. Да и собственно эта группа фактически уже получила огромную выгоду в результате совершённого кем-то преступления. Для этих людей ни сторонники, ни противники Евромайдана не являются «своими», тогда как кровавые провокации и убийства «чужих» — их повседневная практика.
Ради соблюдения нормальной процедуры расследования и просто приличий, почему бы не включить в список подозреваемых всех присутствовавших снайперов, а затем скрупулёзно расследовать предполагаемую роль каждой из сторон противостояния? Однако человеку предложившему подобное, будет непросто отделаться от ярлыка приверженца «теории заговора». Предположить заговор тех, у кого не было мотива совершить данное преступление, кому оно не просто невыгодно, но наносит прямой невосполнимый ущерб невыгодно — пожалуйста, сколько угодно. Но заговор тех, кому преступление выгодно? Да вы, батенька, нездоровы. Расследования я не проводила, утверждать нечто определённое по этому поводу у меня нет оснований, но чтобы попытаться прийти к консенсусу хотя бы о контексте событий, необходимо напомнить о некоторых обстоятельствах.
Вернёмся к Януковичу, по утверждению большинства мировых СМИ предположительно отдавшему приказ применить на Майдане огнестрельное оружие на поражение. По необъяснимому совпадению нечто подобное в последние годы утверждалось в отношении чуть ли не каждого прозападного руководителя, который сделал своё дело и может уходить. Достаточно привести совсем недавний пример с Башаром Асадом, по утверждениям тех же СМИ отдавшим приказ применить химическое оружие непосредственно перед прибытием им же приглашённых инспекторов ООН. Инспекторов по этому самому химическому оружию, которых он как раз хотел убедить в своей невиновности в предыдущих химических нападениях.
Белому дому несказанно везёт, пожалуй даже больше, чем Путину. В самом деле, как только ЦРУ получает приказ кого-то свергнуть, а на место прибывают американские ЧВК, назначенный к смещению правитель немедленно начинает совершать необъяснимо идиотские, безумные и отвратительно кровавые преступления — и непременно себе во вред. Однако солидные СМИ упорно твердят то, что твердят, последовательно игнорируя элементарный смысл. Марк Твен объяснил, почему люди продолжают им верить: «Легче одурачить людей, чем убедить их в том, что они одурачены».
Вернёмся к майдану. В чрезвычайных случаях для подавления кровавого бунта, при непосредственной угрозе жизни сотрудников правоохранительных органов, руководитель может отдать приказ на применение смертоносной силы. В таком случае разведка выявляет лидеров толпы, зачинщиков беспорядков и ориентирует снайперов на них. Для того и используются снайперы — чтобы нанести «хирургический» удар, избегая поражения обычных демонстрантов.
События на площади Тяньаньмэнь, подавление бунта в Лос-Анджелесе и другие подобные инциденты показали, что основной причиной массового кровопролития было именно отсутствие снайперов, в силу чего события стали неуправляемыми. В Пекине военнослужащие стали убивать людей не от присущей им кровожадности, а потому, что до тех пор им не приходилось встречать соотечественников, способных поднять палку или камень против человека в форме. Военных не прикрывали снайперы, способные минимизировать ущерб, поэтому их охватила паника и армия на какое-то время сама превратилась в неуправляемую вооружённую толпу на бронетехнике.
Однако среди убитых на Майдане не оказалось ни одного из зачинщиков или руководителей. Ни одного. Даже случайно. Даже если исходить из невероятного допущения, что снайперы получили приказ вести по толпе неизбирательный огонь (зачем в таком случае нужны снайперы?) то высока вероятность, что пострадал бы кто-то из лидеров. Просто потому, что они выделяются, тогда как поле зрения человека, ведущего поиск цели при помощи оптики, ограничено, и его внимание подсознательно фиксируется на выделяющихся деталях. При этом все свидетельства указывают на применение снайперских винтовок. Речь идёт о расстояниях с которых даже новичку, пользующемуся винтовкой с оптическим прицелом, трудно промахнуться. При этом убиты были люди с обеих сторон — как простые демонстранты, так и сотрудники правоохранительных органов.
Каждый офицер МВД или спецслужб знает, что контролировать толпу при помощи смертоносной силы невозможно. В декабре 1825 года на Сенатской площади стояла не толпа, а организованные гвардейцы под командованием своих офицеров. Когда артиллерия атаковала их снарядами, начинёнными картечью, они знали что делать, и более или менее упорядоченно ретировались.
9 января 1905 года толпа рабочих не побежала, испугавшись залпов пехоты, а залегла под огнём, но снова встала, и в результате была разогнана ружейными залпами, шашками и копытами коней войсковой группировки, насчитывавшей 40 тысяч бойцов. То есть, несмотря на массированное применение огнестрельного оружия разгон был осуществлён не страхом, а превосходящей силой.
Любая попытка «напугать толпу» отдельными выстрелами на поражение неэффективна. Реакция зависит от чрезвычайно волатильного психологического состояния данной толпы в конкретный момент времени. Иными словами, от почти инстинктивного восклицания человека, случайно оказавшегося рядом с убитым товарищем: «Бежим!» — или «Бей их!» — причём даже сам кричащий за минуту до этого не сумел бы верно предсказать собственную реакцию. Поведение даже отдельного человека под угрозой смерти непредсказуемо. Отсюда максима «Достал оружие — стреляй!» — основанная на многолетнем опыте, показывающем, что эффективность угрозы применения оружия зависит от индивидуальной, зачастую неадекватной оценки ситуации лицом, подвергающимся угрозе.
При заранее спланированном захвате индивидуального преступника можно пытаться заранее строить определённые предположения, исходя из жизненного опыта объекта и его морально-волевых качеств, однако и в этих случаях подобные прогнозы зачастую оказываются неверными. Бойцы подразделений силовой поддержки, каковым является «Беркут», прекрасно знают это из собственного опыта. При этом реакция на подобный раздражитель со стороны стаи, толпы, роя — непредсказуема в принципе.
Если вынести за скобки соображения права, морали, ожидаемой общественной реакции и политические последствия подобных действий, то существует всего три теоретически возможных задачи, при которых применение такого инструмента как огнестрельное оружие на поражение в отношении роящихся людей имеет хоть какой-то практический смысл.
Первый случай — это использование снайперов для нейтрализации выявленных лидеров, вооружённых боевиков, силовиков охранения, распорядителей колонн, прочих людей с мегафонами (кроме «засланных казачков»), а также неорганизованных «крикунов» и истериков, способных «заводить» толпу. Снайперы действуют как один из элементов в сочетании с тщательно спланированным массированным применением нелетальных средств: водомётов, газа, заградительных и преградительных барьеров (например, грузовиков), других средств ограничения или предотвращения доступа, физической силы и специальных средств — для организации движения в нужном направлении или направлениях.
В подобном случае огнестрельное оружие применяется в строгом соответствии с правилом «свой среди чужих», причём в качестве «чужих», то есть противника, определяются вышеперечисленные категории участников беспорядков, тогда как все прочие находящиеся на площади граждане условно считаются «своими» или нейтральными. Кроме того, в толпе находятся и безусловные свои: разведчики, информаторы, корректировщики огня и альтернативные лидеры (зачастую с группами помощников), ожидающие возможности перехватить инициативу. При нарушении этих простых правил ситуация непременно выходит из-под контроля и становится непредсказуемой.
Второй случай — это сценарий «кровавого воскресенья», когда перед силовиками поставлена задача очистить площадь путём убийства максимально возможного количества находящихся на ней людей. Если опустить вопрос о политической нецелесообразности совершения в наше время подобного преступления против человечности, и говорить лишь о практической стороне дела, то применение снайперов для решения подобной задачи подобно попытке забивать сваи микроскопом.
Поэтому когда заслуженный деятель науки, главный научный сотрудник Института мировой экономики и международных отношений РАН Г. И. Мирский пишет о протестующих в Харькове, Донецке и Луганске в своём блоге на «Эхе Москвы»: «А вдруг окажется, что это — Майдан наоборот, что у силовиков нет ни сил, ни воли справиться с «поднявшимся народом», а главное — что власти побоятся пустить в ход оружие, чтобы не спровоцировать ввод российских войск?» — этот несомненно умный человек либо не понимает, о чём говорит, либо призывает не применять снайперов, а «не побояться» расстрелять всех демонстрантов, как бешеных собак. При гарантированной поддержке американской пропагандистской машины и большинства приличных людей в России новым украинским властям, в отличие от Януковича, это сошло бы с рук, да и переодетые в форму «Сокола» американские наёмники с удовольствием постреляли бы по живым мишеням. По всей видимости доктор исторических наук Мирский прав, и жизни людей спасает только концентрация у границы российских войск.
И наконец, третий случай. Провокация с целью окончательной делегитимизации правительства в глазах народа и мирового общественного мнения, а также «силовиков», гибель чьих сослуживцев ложится на совесть высшего руководства; провоцирование сторон на более активное противостояние, моральное оправдание последующих экстремистских акций, и создание обстановки, в которой примирение невозможно.
В этом случае использование снайперов необходимо — чтобы свести до минимума количество посвящённых, избежать случайной нейтрализации необходимых для организации последующих действий ключевых фигур и прочих находящихся внизу «своих», избежать деморализации собственных временных союзников, и выбрать жертвы в соответствии с профилями, позволяющими вызвать сочувствие в наиболее широких целевых группах общества. При этом необходимо контролировать причиняемый ущерб с тем, чтобы добиться достаточно высокого уровня общественного возмущения, не вселив при этом в участников непреоборимый ужас и тем самым не побудить некоторых из них избегать дальнейшего участия в протестах.
Всё это прекрасно известно даже не самым квалифицированным специалистам. Хотя это не означает, что все они умеют планировать и осуществлять подобные мероприятия. Например, в Киевском училище профессиональной подготовки работников милиции ГУ МВД Украины третьему сценарию не обучают. А вот спецпропагандист, отслуживший в MISO (Military Information Support Operations) обладает достаточной квалификацией, чтобы спланировать подобную «психологическую операцию», а ветеран, окончивший школу специальных методов и способов ведения войны им. Джона Кеннеди в Форт-Брэгг, штат Северная Каролина — её чётко осуществить. Хотя за неимением гербовой пишем на простой: парень, обученный «инфильтрации в тыл врага для проведения партизанской войны, организации, обучения и руководства дружественными силами сопротивления» (это название курса) может самостоятельно как спланировать, так и осуществить подобную провокацию.
Любопытно, сколько, например, из трёхсот бойцов «Greystone Limited», продефилировавших по Крещатику перед телекамерами, обладают в своих послужных списках записями об окончании школ психологических операций и/или партизанской войны? Их ведь отбирали для миссии на Украине как раз по этому признаку: знание «организации, обучения и руководства дружественными силами сопротивления».
В отношении концепции их обучения — это не мои догадки. Мне приходилось обсуждать произошедшее на майдане с некоторыми офицерами-обладателями дипломов «Инструктор партизанской войны», выданными в том же Форт-Брэгг. Они прекрасно умеют планировать и осуществлять подобные операции. Их не только этому обучали, но и готовили психологически. Впоследствии они обучали и готовили других. В том числе против безоружных гражданских лиц. Но не только. В отношении своих временных союзников и учеников, партизан «Правого сектора», они проводят сбор разведывательных данных: схроны, лёжки и т. п. Впоследствии это пригодится и для их зачистки.
Так или иначе, modus operandi стрелявших на майдане не соответствует профилю руководимых обученными офицерами военнослужащих, полицейских или сотрудников спецслужб, стремящихся выполнить поставленную перед ними задачу разогнать толпу. Зато прекрасно соответствует задачам провокаторов, стремящихся накалить противостояние до состояния, когда переговоры бесполезны.
Избранная Януковичем тактика переговоров и непрерывного маневрирования не соответствует задачам, поставленным перед стрелявшими. Другими словами: Янукович не соответствует профилю заказчика данного преступления. Кроме того, Янукович не мог не понимать, что отдавая подобный приказ, он фактически отрёкся бы от власти, которую на тот момент всеми силами пытался сохранить.
Традиционный вопрос, который испокон веков ставит и обязан ставить перед собой каждый, кому доводится расследовать преступление: сui bono? Кому это выгодно? Сui prodest? Каков мотив? По этому признаку из списка подозреваемых сразу же можно вычеркнуть Януковича и всех тех, кто был заинтересован в продолжении его пребывания на посту. Им это было крайне невыгодно. Разве что они все сошли с ума — но это можно определить при помощи экспертизы.
Однако можно назвать другую сторону, добившуюся в результате своей цели и обладающую десятками триллионов хрустящих мотивов для совершения этого преступления. Я нисколько не преувеличиваю, даже преуменьшаю. Экономические мотивы происходящего, их роль в «сдерживании России» и их влияние на протекание мирового кризиса я опишу в следующей главе под заголовком «Рейдерский захват».
Эта сторона — не президент государства и не государство. Однако подозрение в её отношении не расследуется. И не будет расследоваться, ведь следователи подчиняются теперь этим подозреваемым. Более того, в определённом расширительном смысле сообщники основных подозреваемых и являются следователями — ведь Украиной теперь правят те, кто оплачивал услуги наёмников и те, кто действовал с ними плечом к плечу. Да и сам наёмники — лишь исполнители.
При этом те кто мог себе позволить, но не выделил денег на оплату услуг наёмников, теперь в любую минуту могут сами оказаться в положении подследственных. Я не знакома с г-ном Фирташем, и у меня нет никаких оснований ему симпатизировать — но предъявление ему в Чикаго обвинений за якобы обсуждавшуюся этим украинцем много лет тому назад с несколькими индусами и венгром возможность дачи взятки индийским чиновникам за (несостоявшуюся) сделку говорит само за себя. Основание для применения по этому делу американской юрисдикции особенно впечатляет: заговорщики пользовались электронной почтой, сервера которой размещены на территории США.
Не проще ли американским налогоплательщикам, чтобы не нести колоссальные расходы на следствие, судебные процедуры и содержание иностранных заключённых в американских тюрьмах, потребовать от своих законодателей запретить местным провайдерам услуг электронной почты регистрировать абонентов с иностранными IP-адресами? Ведь и без того каждый четвёртый заключённый планеты содержится в американских тюрьмах. С борьбой с преступностью в США дела также обстоят не самым лучшим образом; неужели нельзя найти лучшее применение федеральным агентам?
Оказывается, нельзя. Михаил Хазин, в своё время работавший заместителем начальника экономического управления Президента России Бориса Ельцина утверждает, что если бы не дело Ходорковского, то российские олигархи до сих пор не платили бы налоги. По аналогии можно сказать, что если бы не дело Фирташа, то украинские олигархи до сих пор обдумывали бы полученные из американского посольства указания. Вместо того, чтобы немедленно брать под козырёк. Но перейдём к причине рейдерского захвата Украины и соответственно к наиболее убедительному мотиву серии убийств на Майдане.
Продолжение следует