Зорин Н.А. КРУГОВОРОТ ПОРОКОВ, БОЛЕЗНЕЙ И ДОБРОДЕТЕЛЕЙ

Жозеф Мишель Антуан Серван 1767г.

 приводится по М.Фуко (М.Foucault1999 с.150)

и, соответственно, политических дрязг. Сюда же можно отнести и интерес Православной Церкви к банковскому делу (В.Чаплин,2015).

Церковь, давно подчинившая мораль экономической целесообразности, очевидно, первый и самый известный институт контроля над поведением человека, а теперь есть институты и посерьезнее. В эпоху развитых политтехнологий и нарастающего цинизма, манипулятивная миссия Власти уже почти не скрывается[7]. https://www.youtube.com/watch?v=0QQwCzw_UcM 

 С экономической точки зрения мораль – совокупность норм и санкционируемых ими поступков, материально выгодных третьим лицам. То есть здесь мораль является набором инструментов управления поведениемв деле перераспределения богатства и власти. Ее предназначение здесь – обуздать непослушание (обычно это «пороки»), поощрить конформизм (обычно это «добродетели»), позволив при этом ее создателям и хранителям забрать себе чужое, если не все, то хотя бы процент от него. В поведенческой сфере это – подчинение, а в плане умственном – не новая уже попытка сделать всех виноватыми. Человек, живущий с перманентным чувством вины и нечистой совести – легкая добыча для лиц, налагающих штрафы и/или продающих различные типы индульгенций. Учитывая, что пороки и добродетели – ключевые составляющие морали, и забегая немного вперед, так и хочется сказать, что современная добродетель это порок, переданный в управление третьим лицам. Ключевое слово здесь – «третьи лица» – бенифициары любого сорта, будь то официальная власть или владельцы частных корпораций.

Пороки – древнейшие и лучшие друзья экономики. Невольно вспоминается розановское: Rei publicae natae sunt ex feminis publicis – «Первые государства родились из инстинкта женщины проституировать» (В. Розанов, 2008, с.11). Они же – самая доходная статья и бюджета и теневого бизнеса. Государству, а тем более частным владельцам «инкубаторов пороков» выгодно иметь группы «порочного» населения, что противоречит обычно провозглашаемому желанию при этом сохранить этих людей еще и для «общественно полезного» труда[8]. Поэтому, часто их возвращение в общество возможно, только в том случае, если у них еще остались деньги для продолжения порочной жизни. Правда, всегда считалось, что при достижении «критической массы» пороки – уже статья расходная, и угроза обществу. Но времена меняются.

При беглом взгляде на значительную часть Пороков и Добродетелей кажется, что они укладываются в две поведенческие группы, лежащие в основе двух, уже экономически-значимых форм активности. Их большинство образует пассионарную категорию неподчинения (обычно активного) нередко ведущего к непродуктивной растрате (средств, энергии и т.п.). Даже Уныние являет собой форму пассивного неподчинения и потому – непродуктивно. Добродетели напротив – образец смиренного подчинения и бережливости. Однако не все они вписываются в эту дихотомию и уж точно, так было не всегда. Но что,

пожалуй, было и будет всегда – это деление по принципу Quiprodest – полезно неким третьим лицам или не выгодно для них[9].

Понятия пороков и добродетелей постоянно пересматривались по большей части под давлением экономических обстоятельств.

Весьма показательно, что в протестантизме, в списке христианских добродетелей, любовь (Love) в 1611 г. была заменена на Благотворительность (Charity), и хотя эта замена втягивает нас скорее в лингвистический спор[10], я склонен считать это весьма символичным для нашей темы процессом, когда перемена Имени ведет к вполне материальным последствиям – изменению поведения с экономически значимыми эффектом.

М. Оссовской (1973d,с.352) описаны постепенные изменения бюргерской этики, устранявшие одно за другим предубеждения, которые сдерживали свободное развитие капитализма: изменения отношения к благотворительности, к нищим и бедным, одобрение высоких цен и низкой заработной платы, превращение экономической эксплуатации в общественный долг и т.д.

Список пороков и добродетелей и сегодня пополняется и подправляется: «экономизм» (Донских О.А., 2015), «конкуренция» (Мельников В. В.,2015), «доверчивость» (vs. «доверие») (Шмаков А.В.,2015a). Под подозрение попал даже «спорт» (Нуреев Р. М.2015). Мы также являемся свидетеляминападок на«Клятву Гиппократа»,как якобы сдерживающей материальные притязания врачей и, по их мнению, являющейся инструментом регулирования поведения работников здравоохранения, обязывающим их к смирению и непротивлению чиновничьему «беспределу» и позволяющим, едва ли не бесплатно, эксплуатировать их[11]. Одним словом, добродетели, пороки и, соответственно, заповеди пересматриваются с возрастающей частотой. Возможно, вскоре появится такой, вполне современный, документ, как «Десять заповедей Х пересмотра».

Периодическая ревизия института морали, и пересмотры списка добродетелей, пороков и заповедей, вызвано необходимостью поставить под контроль, все технологии обращения богатства. Процесс это не ослабевал никогда, но если прежде все объявлялось угодным Богу, то ныне это место прочно заняли новые означаемые Нравственности, вербальные «пятна Роршаха»: «Свобода» и «Демократия». И что уж точно, нынешнее понятие добродетели далеко от аристотелевского ее определения как умеренности во всем, включая богатство.

(«избыточная любовь», «удушающая любовь к ребенку» - термины ювенальной юстиции) (Петрунина Е., 2014) [23]. Любовь уже подчинена правилу «количественных пороков». Оказалось, что подобно алкоголю, она может быть избыточной! Наверное, впервые безусловную Добродетель – Любовь (в возвышенном смысле), удалось обратить в порок![24]

Семантическое поле понятия «Любовь» простирается от любви к Богу до самых низменных форм, что открывает широкие горизонты для манипуляций. В плане освещаемой тематики вспоминается анекдот о француженке, объяснявшей своей дочери, что любовь – это слово, которое придумали русские, чтобы не платить женщинам деньги!

Экономическая борьба это, в частности, борьба за источники энергии. Обуздание сексуальности представляет собой, наверное, самую древнюю и эффективную технологию устранения конкурентов. Она простирается от древних прямых методов (кастрации, поедания тестикул поверженного врага и присвоения самок), создания ритуальных ограничений светского и религиозного толка до изощренных непрямых методов нынешнего времени, которые убивают сразу двух зайцев: блокируя сексуальность, заставляют за это еще и заплатить. Ее цель, очевидно, в том, что устраняется первичная биологическая энергия, без которой жизнь индивида/сообщества теряет пассионарную составляющую и существенную долю смысла дальнейшего существования, что открывает дорогу уже другим техникам дальнейшей его деструкции и подчинения. Контроль касается как величины, так и направленности сексуальности, и проводится через создание табу, псевдомедицинских и «нравственных» проблем, то есть, с помощью технологий перераспределения богатств и власти, чей язык также опирается на понятия порока, болезни и добродетели. Здесь можно вспомнить эпоху борьбы со «страшным злом» – онанизмом, объявленного сначала священниками, затем врачами, виновником всех бед и болезней, когда идеи буквально двигали камни, меняя архитектуру дортуаров учреждений, для лучшего контроля над рукоблудящими детьми…. (М. Фуко, 2004.FoucaultM. 2004)(Т.Сас, Szasz, T.S.2008).От ханжеских предостережений об опасности этого порока не удержался в своих письмах к сыну даже З.Фрейд – изобретатель одной из самых прибыльных, квазимедицинских технологий перераспределения богатства (Зорин Н.А,1996 c.). Сегодня эти архетипические страхи чудесным образом возродились в России [25]

Интересна также свежая череда арестов и осуждения «за педофилию» ряда учительниц Европы и США, совращавших своих несовершеннолетних, но иногда уже вполне половозрелых учеников и, что особенно примечательно, получивших тюремные сроки, превышающие таковой у террориста Бревика….[26] (Summumus– summainjuria). Видно как размываются половые роли. Мужчине уже отказано в традиционном «половом превосходстве» и активности. Он такая же жертва, какой прежде могла стать только женщина. Эрекция – не в счет (хотя непонятно, как она могла возникнуть по принуждению т.к. об этом можно только мечтать….)[27]. Учитывая, что все это происходит на фоне шумных ЛГБД-парадов, легализации гомосексуальных браков, разрешения усыновления такими семьями детей, и т.д. и т.п., то, вне какого-либо личного отношения к проблеме, логично думать, что целенаправленно формируется, подкрепляемая законом, инверсия в сфере половой ориентации.

Существует еще один механизм формирования добродетелей, минуя стадию болезни. Это «возгонка» порока в добродетель путем его романтизации – присвоения Знака принадлежности к Высшему обществу, Богеме. С появлением «среднего класса», деньги которого нужно осваивать («Вы этого достойны!»), это явление стало уже достаточно массовым (пьянство под руководством сомелье, чревругодие под контролем «гастрономических специалистов», затем фитнес….). Такое взращивание пороков иногда рассматривается как процесс «…. ложного придания им некоего атрибута свободы личности» (Г. И. Мойсейчик 2015), с чем не всегда можно согласиться [28]. 

Сферы регуляции

Регуляция поведения пронизывает витальную сферу (половой и пищевой инстинкты), чувства (любовь), сознание (ПАВ, алкоголь) и существование в целом – смыслы и сценарии жизни: «Homoconsumens», «американская мечта», «Золушка», «зеленый образ жизни» [29] и т.п.).

«Человек потребляющий» размножается и потребляет, потребляет и размножается. …Все это нужно контролировать. Если довести до логического конца формулировки потенциально добродетельного образа жизни, для некоторых объектов регуляции это будет выглядеть следующим образом.

·        Регуляция народонаселения (никто не смеет размножаться бесплатно, да еще в несметном количестве).

Отделения зачатия от удовольствия, произошедшее в эпоху массово используемых противозачаточных средств, уже недостаточно. Грядет время «совокупления без зачатия и зачатия без совокупления» через отделение производителя от потенциально фертильного объекта (однополые браки и т.п.). Теперь даже случайность не приведет к беременности. Платным оплодотворением займутся другие, а вынашивание и деторождение, как в стратифицированном муравейнике, будет осуществляться «матками». Последующее воспитание будет обезличенным, и передано институциям, осваивающим частные и государственные деньги. То есть вся цепочка прежде сугубо частной жизни будет передана третьим лицам – владельцам высокотехнологичных и рентабельныхпредприятий: учреждений экстракорпорального оплодотворения, суррогатного материнства, приемных семей и т.п.

·        Регуляция потребления (потреблять то, что положено и в отмеренном третьими лицами количестве).

«Общество потребления и сверхпотребления», как бы входит в противоречие с добродетелью бережливости и посему последняя передана третьим лицам: «храните деньги в сберегательной кассе!». Траты приветствуются, но только в рамках кредита (согласно Б.Франклину, добродетельным является «человек достойный кредита» (М.Оссовская,1987,e. с.240). Отсюда и призывы к «прощению долга», которое на деле еще глубже засасывает «прощенного» в долговую яму.

·        Создание медицинских и психологических проблем (лечиться от болезней, созданных производителями средств медицинского применения; исправлять «неправильное» поведение, выявленное психиатрами и психологами, осваивать «должное» поведение, прописанное ими).

Изобретение болезней как экономический феномен

Признать некие формы поведения человека болезнями, значит поставить их под контроль и сделать потенциальными источниками обогащения.

 Производители средств медицинского применения, уже давно наладили маркетинговую политику в виде продажи болезней и уже последующей продажи лекарств, устройств и пр. для их диагностики и лечения. (L.S.Christopher, 2007; M.Petersen, 2008). В ход идет убеждение от лица Науки, подкуп аппарата здравоохранения и других лиц, формирующих требуемую ментальность потребителей. «Научное сотрудничество» на деньги производителей средств медицинского применения в идеале направлено на вмешательство в создание медицинских систематик, которые, будучи однажды созданными, начинают сами формировать восприятие окружающего мира. Врачи, получающие знания в готовом виде, начинают путать классификации с Природой. Болезни обретают для них «природную овеществленность», данность, статус кантовской «вещи в себе».

Стараниями заинтересованных лиц на свет появляются и воспринимаются как всегда существовавшие, «опрощенные» до обывательского уровня расстройства и варианты патологизации обыденной жизни[30]: «Повышенное половое влечение» (ICD. F52.7)[31], «Социальные фобии» (ICD. F40.1), «Предменструальное дисфорическое расстройство» (2015 ICD-10-CM DC N94.3); «Синдром генитального беспокойства» (Aquino CC, Mestre T, Lang AE.,2014) и многие другие. Процесс не новый. Вот гости из прошлого: «Драпетомания» - «навязчивое стремление к свободе» (С. Картрайт, SA. Cartwright, 1851) в эпоху рабства в США, и «эндогенное нежелание работать» (В. Филлингер) в эпоху нацизма в Германии (П.Т. Петрюк., А. П. Петрюк 2011). Естественно, что при таком положении дел, показатели эпидемиологической обстановки в обществе будут прогрессивно ухудшаться (Зорин.Н.А.,2006,b)[32].

Мотивы и ускорение трансформации морали

Замена привычных, ветшающих со временем понятий необходима для возвращения чувства «плотности бытия». Подобно моде, которая помимо служения индустрии постоянно занята реактуализацией Тела, пересмотр моральных ценностей реактуализирует Дух. Можно поддерживать постоянную иллюзию Прогресса сменой терминологии, ценностей, списка правил, свода законов и т.п. вещей [33]. Заодно это дает возможность извлекать прибыль там, где она еще не была получена, и чего требует изменение масштабов манипуляций (разрастание ТНК, замещающих государственные структуры, глобализация рынка). Подобно сланцевым технологиям использования уже выдоенных скважин, делается попытка выжать еще что-то из выдоенных пороков, через превращения их в болезни и добродетели (этакий «нравственный фрекинг»). Деньгообразующие технологии проникли в прежде жестко отрегулированные, казавшиеся незыблемыми вещи: в сам факт физического существования со всеми его отправлениями, жизнь/смерть, деторождение, воспитание потомства. Соответствующие коммерческие структуры торгуют органами, производят и продают органы искусственные, выращивают детей вне организма родителя, отнимают и воспитывают детей вне их родной семьи и т.д. и т.п.). О том же см. А. В. Толстокорова (Толстокорова А.В.2015).

В этой связи все чаще вспоминаются немодные ныне классики. Например, марксовская теория обмена (Королев А.В.2015 b) и работы об отчуждении труда. Взаимопревращение вещей под действием денег, и в том числе пороков и добродетелей, были описаны Марксом: «… деньги превращают каждую из этих сущностных сил в нечто такое, чем она сама по себе не является, т. е. в ее противоположность» <…> «В качестве этой извращающей силы деньги выступают затем и по отношению к индивиду и по отношению к общественным и прочим связям, претендующим на роль и значение самостоятельных сущностей. Они превращают верность в измену, любовь в ненависть, ненависть в любовь, добродетель в порок, порок в добродетель, раба в господина, господина в раба, глупость в ум, ум в глупость» (К. Маркс. 1974).

Процессы превращения и отчуждения ныне достигли своего апогея. В 1844 г К.Маркс писал: «…человек (рабочий) чувствует себя свободно действующим только при выполнении своих животных функций – при еде, питье, в половом акте, в лучшем случае еще расположась у себя в жилище, украшая себя и т.д., – а в своих человеческих функциях он чувствует себя только лишь животным» [Ibid].

Сегодня отчуждение распространилось тотально и добралось до самых интимных вещей. Человек под фанфары декларируемой Свободы уже нигде больше не чувствует себя свободным. Не только труд и производимый продукт, но даже собственные дети и органы, и те «не мои»![34]

Формируется нравственная среда, где господствует «экономизм». И хотя он сегодня рассматривается как один из пороков (О.А. Донских,2015) defactoон уже достоинство. В этой среде логическим завершением изложенного становится