Владимир Павленко. «Глобальный город» и «глобальная деревня»
Улыбается» ли нам глобализированное будущее?
От европейской глобализации или «европейской интеграции» мостик после распада СССР был переброшен к глобализации мировой. Хорошо известны два документа, в которых расставляются основные акценты. Первый — Парижская хартия для новой Европы — датирован 1990 годом.
От европейской глобализации или «европейской интеграции» мостик после распада СССР был переброшен к глобализации мировой. Хорошо известны два документа, в которых расставляются основные акценты. Первый — Парижская хартия для новой Европы — датирован 1990 годом. В нём всем странам-подписантам, включая горбачевский СССР, было рекомендовано поддерживать дружеские отношения с США как с «цитаделью демократии». Второй документ уже от 2000 года — Хартия об основных правах ЕС — вводит в дискурс понятие «демократического глобализма будущего» и, по сути, служит провозвестником некоей глобальной государственности.
Связка между ними — натовская программа «Партнерство ради мира» (ПРМ), принятая в 1994 году в тесной координации с ООН в части, касающейся управления конфликтами. Причем внутренними конфликтами, а не внешними; общие черты движения к ПРМ на ооновском уровне были прописаны в 1992 году в докладе генсека ООН Бутроса Гали «Повестка дня для мира. Превентивная дипломатия, миротворчество и поддержание мира». «Благодаря» ПРМ глобализация получила военное измерение, и проект «евроглобализации» (она же «европейская интеграция», она же — «еврорегионализация») распространился за пределы ЕС.
Пару слов о Дональде Трампе как «противовесе» глобализму. Уверенно говорить об этом пока нельзя. Во-первых, подобная тенденция пока только формируется и отнюдь не носит доминирующего характера. Скорее, наоборот, в среде европейских и мировых элит она воспринимается случайным маргинальным зигзагом, что и демонстрируется атакой на Трампа изнутри и извне США. Даже в России глава МИД Сергей Лавров, когда обмолвился полтора года назад о «деглобализации», получил молчаливую обструкцию в СМИ и больше на эту тему не высказывался.
Во-вторых, непонятно, к чему деглобализация приведет и, главное, к каким методам скатится ее противоборство с глобализацией. Имея представления о базовом принципе манипулирования глобальными процессами — «двух рук, управляемых одной головой», — нетрудно предположить, что глобализацию таким образом просто переводят в другое русло. Не случайно же чем сложнее становятся отношения Европы с США, тем сильнее она сближается с Китаем. Создается впечатление, что Старый Свет просто-таки загоняют в проект «Пояса и пути» с прицелом на то, чтобы передать бразды правления глобализацией из Вашингтона и Нью-Йорка в Пекин, Шанхай и Гонконг, но замкнув их в итоге на Лондон. Но это уже отдельная тема, включающая целый ряд сложнейших вопросов, связанных с расстановкой сил не только в среде западных элит, но и в КНР, где всё тоже далеко не однозначно.
Так что же такое глобализация, кроме того, что это неонацистский предвестник апокалипсиса, о чем уже говорилось?
У этого феномена множество определений. Спорят о ее типах и моделях, выделяют различные аспекты. Но при этом неизменно выдают глобализацию за естественный и якобы позитивный процесс, который венчает всю эволюцию человечества.
У этого коллективного заблуждения имеется как объективная, так и субъективная стороны. Первая упрощает и «осовременивает» глобализацию путем отрыва от исторических и цивилизационных проектных корней, искусственно помещает ее в сугубо современные условия. Субъективная же сторона определяется мощными корпоративно-групповыми интересами транснациональных банков и компаний, которые и заинтересованы в скорейшем завершении глобализации в свою пользу. «Наднациональный суверенитет интеллектуальной элиты гораздо предпочтительнее самоопределения наций», — заявил в 1993 году Дэвид Рокфеллер.
Это и позволяет вывести наиболее точное определение глобализации —корпоративный проект по преобразованию мирового порядка. По сути же, это не что иное, как злокачественное, глобалистское перерождение капитализма в ультраимпериализм, а западного христианства — в масонство транзитом через протестантизм. И понятно, особенно на примере нынешнего широчайшего развития экуменических тенденций, особенно в западном христианстве, что этот тренд вполне управляемый. И что управление им не обходится без участия не только олигархических корпоративных транснациональных элит, но и Ватикана, который в свою очередь — здесь мы не откроем Америки — связан с европейской интеграцией корнями послевоенной мимикрии нацизма, который отказался от расово-националистической идеологической оболочки в пользу космополитического социал-демократизма.
Какова структура глобализации?
Она соединяет два феномена. Первый — глокализация. Этот термин образован сочетанием глобального и локального и предполагает эрозию и разрушение государств с передачей их полномочий наверх — в транснациональные и глобальные структуры и вниз — в локальные: провинциальные (земельные, областные и так далее) и местные, муниципальные. Второй феномен — фрагмеграция, такое же сочетание фрагментации религиозных, культурных, исторических и социальных идентичностей с интеграцией экономик.
Таким образом, суть глобализации — в подмене всех сторон общественной жизни экономикой. В разрушении под предлогом экономической эффективности суверенитетов и идентичностей цивилизаций, стран и народов. В разобщении людей и разборке существующего миропорядка до атомов-индивидов. А потом в соединении их обратно в новую, уже единую, глобальную общность.
Как эта структура глобализации работает на практике?
Мир государств превращают в мир корпораций по формуле одного из последователей Сесила Родса, крупного британского разведчика и писателя-фантаста Герберта Уэллса. Именно он прикрывал этот переход ложью о том, что хотят построить некий «мир людей». На самом же деле люди в этой формуле — это атомы, на которые разбиты общности, деморализованные, лишенные исторических корней с помощью «промывания мозгов».
Как этого добиться так, чтобы никто этим не возмущался? Главный путь лежит через такую реформу образования, которая выключает из процесса творчество, оставляя механическое запоминание только той информации, которая «пригодится» для будущей работы, без общего понимания процесса. Узкая специализация с возможностью обобщения, с глубокими гуманитарными и междисциплинарными знаниями, с этой точки зрения, необходима только на уровне принятия решений.
Соответствующая установка как раз и содержится в австралийской лекции Уэллса с характерным названием «Яд, именуемый историей». «Если мы хотим, чтобы мир был единым, то и думать о нём мы должны как о чем-то едином. …Если мы хотим достичь общего мира, то национальные различия следует считать второстепенными: в процессе биологического развития человечества они то появлялись, то исчезали почти по воле случая. Широкое образование может совсем стереть национальные различия. Нужно, чтобы во всех школах земного шара преподавали одинаковую мировую историю — точно так же, как преподают одинаковую химию и биологию… «Новую историю» нужно назвать не историей, а человеческой экологией или социальной биологией», — так эти «рекомендации» элитам и правительствам выглядят в тексте. И сам его пафос со всей очевидностью призван низвести и опустить человеческое начало от социального до биологического, животного, а общество провозгласить стаей.
Идеи Уэллса упали на «благодатную почву», и сильно ошибается тот, кто думает, что они «устарели» и не востребованы в наши дни. «Численность населения, потребление, технология, развитие и окружающая среда связаны между собой сложным комплексом отношений, которые непосредственно затрагивают благосостояние народов — всю глобальную общину», — говорится в официальном документе ООН — докладе Комиссии по глобальному управлению и сотрудничеству «Наше глобальное соседство» (Our Global Neighborhood), который вышел в 1995 году; развивая мысль, авторы доклада во главе с видным шведским социал-демократом Ингваром Карлссоном предлагают предписать этой «общине» (то есть стае) жить по некоему «уставу глобального гражданского общества», то есть по рекомендациям «вожаков общины» — какая ж община без вожаков?
Еще раз. Всё это требуется для того, чтобы, разобрав государственные, религиозные, национальные и этнические социальные общности до отдельных атомов, затем в рамках глобализации снова собрать их в единую, уже глобальную общность под олигархическим контролем. И затем уже приступить к коренным преобразованиям, включая расчеловечивание человечества путем его разделения на касты господ и недолюдей, «бесполезных едоков». И к уничтожению последних войнами, голодом, архаизацией и т.д.
Итак, глобализация — это феномен, который принадлежит не современности, а является долгоиграющим проектом, призванным обеспечить и узаконить господство англосаксонского Запада. Первым прообразом будущей глобализации стала Вестфальская система XVII века, которая появилась в результате опустошительной Тридцатилетней войны между католиками и протестантами. Положив конец Священной Римской империи, Вестфаль раздробил Европу, создав предпосылки для ее последующего объединения под властью римских пап и при политическом контроле британской короны, которая на протяжении нескольких столетий управляла континентально-европейским равновесием. На этом пути Британская империя столкнулась с Российской. Запущенное тем самым проектное противостояние России и Запада охватывает практически всю вторую половину второго тысячелетия и в геополитике именуется «Большой Игрой».
Пройдя в своем развитии ряд этапов, глобализационный проект нашел воплощение в британской системе парламентской монархии, которую с конца XIX века принялись распространять на весь мир. Первой попыткой глобализации современного типа стал Версальский миропорядок по итогам Первой мировой войны, полноценному установлению которого помешала Великая Октябрьская социалистическая революция в России.
В середине XX века эти два вектора западной экспансии — лондонско-вашингтонский и нацистско-ватиканский — окончательно соединились, сформировав единый глобализационный проектный центр Запада. И поражение нацизма ничего в этом раскладе не поменяло. Таким образом,полутысячелетнее противостояние России и Запада идет не только за территории и лидерство. Но прежде всего за влияние на умы и сердца людей, за то, есть у человечества будущее или его нет.
«Новый мировой порядок» — это глобализация в законченном виде, формула мирового господства Запада. Воспрепятствовать его установлению сегодня, как и сто лет назад, может только Россия, которая своего нового проекта пока не объявила, но является единственной, кто способен это сделать.
В светской оптике Россия — уникальный оплот развития с опорой не на право, а на культуру и традиции. Такого развития, которое отрицает «конец истории». В религиозной оптике наша страна — так называемый Катехон, то есть сила, удерживающая человечество от падения в пропасть Конца Времен.
Глобализация осуществляется путем всемирной ценностной экспансии Запада, в ходе которой ценностные коды незападных цивилизаций разрушаются и замещаются даже не западными, а псевдозападными. Постепенная эрозия первоначального христианского цивилизационного кода Запада началась еще с VIII века, с совмещения папами духовной власти понтификов со светской властью глав папских государств. Продолжилось это разрушение в эпоху Реформации, а точка была поставлена в 60-х годах XX века на Втором Ватиканском соборе, который взял курс на соединение католичества с протестантизмом и иудаизмом и создание на этой основе новой масонской «единой мировой религии».
Сегодня Запад экспортирует сугубо материальные, утилитарно-физиологические постхристианские ценности, выдавая их за «общечеловеческие». Нынешняя глобалистская фаза развития западной цивилизации, которая определяет лицо глобализации, представляет собой сплав этих постхристианских ценностей с геополитикой разрушения других цивилизаций и государств и их «сборкой» в глобальную империю нового, «сетевого» типа. Это и будет «новый мировой порядок», теория и практика которого в 30-е и 40-е годы прошлого столетия прошла обкатку в «генеральной репетиции» нацизма.
Главным объектом коллективной экспансии Запада рассматривается Россия — и в связи с ее проектным потенциалом, и ввиду западных геополитических представлений об овладении большим евразийским Севером как пути к мировому господству. Политику Drang nach Osten никто не отменял.
Представляя собой глобалистскую, «ультраимпериалистическую» мутацию капитализма, глобализация является корпоративным проектом по преобразованию мирового порядка (отметим, что название «Пересмотр международного порядка» носит четвертый доклад Римскому клубу Яна Тинбергена, появившийся в 1976 г.). Целью глобализации как проекта определяется и главное противоречие современного мира — между государствами и их системой, с одной стороны, и транснациональными банками и корпорациями, с другой.
Чисто теоретически глобализацию может осуществить любая цивилизация, достигшая глобалистской фазы развития. На практике сегодня это под силу только Западу, который противопоставил себя остальному миру как цивилизация, отринувшая свои традиционные корни и готовая подрывать и разрушать корни остальных цивилизаций. Формула глобализации «глокализация + фрагмеграция» соединяет постхристианские цивилизационные ценности с глобальной геополитикой Запада и отражает интересы узкого слоя верхушки англосаксонских и западноевропейских элит.
Суть этих интересов заключается в том, чтобы завершить мутацию капитализма в глобалистский «ультраимпериализм» таким образом, чтобы остановить глобальное развитие и обеспечить собственное окончательное и бессрочное господство. После чего приступить к разделению человечества на касты, его последующему демонтажу и завершению проекта «человек».
В оккультных философских системах, которые обеспечивают и сопровождают это перерождение западного проекта и проектной элиты, конечная цель такой трансформации обозначена как «золотой век».
Лукас Кранах Старший. Золотой век. Около 1530
Политическим эквивалентом «золотого века» служит концепция «конца истории», которая вытекает из светского видения всемирно-исторического процесса как непрерывного восхождения по пути прогресса. По мере этого движения к вершине «золотого века» прогресс с помощью манипуляций с аксиоматикой незаметно подменяется регрессом и обрушением незападной части человечества в архаику религиозного фундаментализма. Причем этот фундаментализм на деле такой же псевдо‑ и пострелигиозный, как и «ценности» современного Запада.
Моделью глобального устройства будущего в этом проекте видится финальное разделение человечества на «глобальный город» — наброшенную на мир сеть мегаполисов-агломераций, соединенных первоклассными коммуникациями, и вырождающуюся, архаичную «глобальную деревню».
С одной стороны, между ними будет вестись постоянная борьба на уничтожение, с другой, именно в «деревне» город будет черпать материальные ресурсы для сохранения и поддержания своего господства. Эта модель глобального постисторического устройства прописана во многих произведениях проектной фантастики, среди которых особенно выделяются такие программные мировоззренческие труды, как «Машина времени» Герберта Уэллса, «Гиперболоид инженера Гарина» Алексея Толстого, «Час быка» Ивана Ефремова.
Ну и заключим тем, что эта игра еще не сыграна. Более того, приход к власти в США Дональда Трампа поставил ее завершение под определенный вопрос. И именно от России, через которую проходит эта ось глобального противостояния сил вселенского Зла и Добра, очень многое зависит как для современности, так и для будущих поколений.