СССР и США заслуженно считались двумя мировыми лидерами в космической сфере. Однако после распада Советского Союза ситуация изменилась. «Роскосмос» потерял рынок создания коммерческих космических аппаратов, а количество аварий со спутниками и ракетами-носителями многократно увеличилось. Будущее российской космонавтики, страдающей от многолетнего недофинансирования, истощенной регулярными кадровыми перестановками, сопровождаемыми сменой планов развития, вызывает большие вопросы. Почему предприятия российской космической отрасли близки к краху и как выживают их сотрудники — разбиралась «Лента.ру».

Эта статья была опубликована на «Ленте.ру» 7 декабря 2018 года. Однако при ее подготовке был допущен ряд фактических ошибок. После их исправления и повторной проверки имеющейся в распоряжении редакции информации статья публикуется повторно.

Призрак надежды

Россия все еще имеет эксклюзивный статус ключевого партнера США по программе Международной космической станции (МКС), но связанный с ней исторический этап освоения космического пространства, похоже, завершается. По сути российскую гражданскую космонавтику финансируют Соединенные Штаты. С 2011 года НАСА, закрыв программу Space Shuttle, за доставку астронавтов на МКС перечислило «Роскосмосу» более 2,6 миллиарда долларов. Этих денег вполне достаточно, чтобы ракетно-космическая корпорация «Энергия» завершила разработку пилотируемого корабля «Федерация», а ракетно-космический центр «Прогресс» с опережением вел работы по перспективной ракете-носителю «Феникс» (в настоящее время — «Союз-5»).

Сейчас в российской космонавтике действует принцип «от каждого по способностям, каждому по потребностям», и деньги от пилотируемой космонавтики распределяются между всеми, от филиала «Центра Хруничева» КБ «Арматура» до «РКС». Это привело к тому, что неконкурентоспособные компании «Роскосмоса» постоянно требуют государственных дотаций, а финансовые возможности той же «Энергии» сегодня уже никогда не будут такими, как в недалеком прошлом. Но в условиях рыночной экономики такой принцип неприменим, и деньги от пилотируемой космонавтики должны направляться исключительно на развитие отвечающих за нее компаний, прежде всего — «Энергии» и «Прогрессу», а не распределяться между всеми космическими предприятиями.

Эти средства стоило направлять на модернизацию собственного спутникостроения и разработку полноценных космических группировок. Но обновления не произошло, а единственное исключение — навигационная система ГЛОНАСС, в основном создаваемая «Информационными спутниковыми системами» и «Российскими космическими системами» (РКС) на бюджетные деньги по инициативе военных, по точности определения местоположения и устойчивости приема сигнала в большинстве регионов планеты уступает американской GPS.

Нормально работающей спутниковой системы связи или полноценной группировки дистанционного зондирования Земли (ДЗЗ) в России все еще нет. Последние российские научные миссии — «Спектр-Р» и «Фобос-Грунт» — запускались в 2011 году. Первый космический аппарат в январе 2019 года перестал принимать команды с Земли, а второй, направлявшийся к Марсу, даже не покинул пределы околоземного пространства, сгорев в январе 2012 года в плотных слоях атмосферы.

Не слишком оптимистичную картину дополняет статистика. В 2018 году Россия почти в два раза проигрывает по числу запусков Китаю и в полтора раза — США (только ракеты-носители Falcon 9 и Falcon Heavy компании SpaceX в 2018 году запускались 21 раз — на один раз больше, чем все космические запуски России даже с учетом двух ракет-носителей «Союз-СТ-Б» Европейского космического агентства — прим. «Ленты.ру»).

В 2018 году «Роскосмос» запустил всего четыре собственных гражданских космических аппарата (спутники ДЗЗ «Канопус-В» № 3, 4, 5 и 6) и пару спутников ГЛОНАСС (в интересах ВКС России). Приращение российской гражданской орбитальной группировки в разы отстает от китайской и американской.

Бросок кубиков

Несмотря на невысокое качество бытовой техники, с электроникой в СССР было получше. Приборы для военных и космоса пускай были крупнее и тяжелее иностранных аналогов, потребляли больше энергии, но задачи свои выполняли. Достаточно посмотреть на успехи автоматических аппаратов, прежде всего миссии к Венере, пилотируемую космонавтику, надежность космических кораблей, которые летают до сих пор, а также проект «Буран».

Наиболее сложными компонентами космических аппаратов по совокупности всех параметров являются датчики и электроника. Развитие космической электроники в СССР происходило несколько изолированно от мировых тенденций, однако было программным и шло по заранее определенным планам в рамках отлаженной системы управления и производства.

Прогресс остановился после разрушения системы и прекращения финансирования. Почти все кооперационные связи предприятий разрушились, отрасль начала переход на иностранные комплектующие, которые оказались технологичнее имеющихся и давали проектировщикам больше возможностей. Выкинутые на рынок конструкторские бюро, руководство которых не умело, но было вынуждено работать по новым правилам, начали активно бороться за выживание, используя для получения заказов личные связи и все доступные лоббистские возможности.

В результате появилось множество однообразных решений, которые продвигались исходя из личных договоренностей между разработчиком и заказчиком, а не рыночной конкуренции. Под каждый космический аппарат создавались новые бортовые приборы, новые наземные системы разных разработчиков и производителей, что плохо увязывалось друг с другом. В результате выделяемые отрасли деньги, которых становилось все меньше, распылялись.

Предпринимались попытки покупать для российских спутников иностранные приборы — в частности, целевую аппаратуру. Однако оказалось, что никто не спешил продавать России даже аппаратуру для метеорологических спутников, стоимость которой к тому же была слишком высокой для оскудевшего бюджета российской космической промышленности.

Дешевый фокус

Между тем в России все еще сохранилось несколько сильных инженерно-конструкторских школ, объединившихся вокруг крупнейших предприятий отрасли. И сейчас они вымирают: людей среднего возраста там почти нет, а те, кто есть, зачастую просто не нашли иных вариантов трудоустройства на рубеже веков.

Имеются серьезные проблемы и с молодыми кадрами, которые идут в космическую индустрию. Если раньше отбирали лучших из лучших, то теперь мало кто из выпускников, например, МГТУ имени Баумана захочет получать зарплату на уровне уборщика торгового центра, работая в советских интерьерах и общей бытовой неустроенности, на устаревшем оборудовании, с по-военному отформатированным руководством, которое больше беспокоится не о развитии, а о том, чтобы прикрыться от вышестоящего начальства тоннами бумажек.

Первое, с чем сталкивается каждый, кто устраивается на работу на российское предприятие космической промышленности, — это бюрократия. Современный человек просто впадает в ступор от количества бумаг и подписей, которые надо собрать для выполнения элементарных ежедневных задач.

Для понимания всей плачевности ситуации достаточно представить себе выпускника вуза, скорее всего, ведомого романтикой космоса (других объективных причин, к сожалению, нет), который приходит на работу и вместо применения своих навыков большую часть времени выполняет полностью бессмысленную бумажную работу. И все это — несмотря на наличие безумного по меркам современных компаний количества административных сотрудников.

Тем не менее, по данным «Роскосмоса», «за последние пять лет количество работников, принятых на работу в организации ракетно-космической отрасли непосредственно после окончания учебного заведения, составило более десяти тысяч человек. Из них после окончания вузов — 80 процентов, после окончания ссузов — 20 процентов».

Никакого электронного документооборота, который постоянно декларируется, на практике нет: отправляемые бумаги зачастую распечатываются, а потом заново сканируются просто в силу того, что существенная часть руководства предприятий — люди в возрасте, которые не хотят и не умеют пользоваться компьютерами. Получить хороший компьютер, нужный прибор или станок, закупить необходимые для работы комплектующие или просто починить неработающий принтер можно только в совершенстве освоив всю эту бюрократию. И даже в этом случае любая из перечисленных процедур может занять месяцы.

Поэтому практически в каждой российской компании некосмического профиля выпускников ждут не только лучшие условия труда, но и большие возможности для профессиональной реализации. Не говоря уже о том, что на таком фоне лучших российских специалистов могут без каких-либо проблем отбирать конкурирующие иностранные космические корпорации.

Чужие деньги

Средняя зарплата в штаб-квартире НАСА в 2017 году составила 134,8 тысячи долларов (примерно 8,7 миллиона рублей) в год, или примерно 725 тысяч рублей в месяц. Этот средний уровень совпадает с уровнем дохода ведущего инженера НАСА. В частных компаниях США зарплаты определяются индивидуально и могут быть даже выше.

Более того, ежегодно НАСА индексирует зарплаты сотрудникам, предоставляет выплаты за достижения и инновации, оплачивает медицинскую страховку, страхование жизни, страхование в путешествиях, гарантирует стопроцентные выплаты в случае больничных, выплачивает подъемные при смене места жительства, а при необходимости компенсирует разницу в доходах по сравнению с частными компаниями. Более того, сотрудники НАСА могут уйти на пенсию с сохранением всех выплат уже в 57 лет.

Для российских ученых и инженеров большая часть этого списка — мечты. Безусловно, топ-менеджмент компаний получает все и даже больше. Но остальные сотрудники могут надеяться лишь на постоянно деградирующую отечественную бесплатную медицину, оплату отпусков и больничных исходя из размера оклада, который чаще всего в разы ниже и без того невысокого дохода.

О доходах простых инженеров можно судить по объявлениям с популярных в России рекрутерских сайтов.

Так, «инженер космических аппаратов» в «Научно-производственном объединении Лавочкина» получает до 57 тысяч рублей в месяц до вычета налога на доходы физических лиц (что даже ниже средней зарплаты по Москве), а в РКС зарплата инженера-конструктора — «от 50 тысяч рублей». И это в Москве, а в регионах доходы специалистов еще ниже. Например, рабочий на воронежском предприятии «Центра Хруничева» получает до 24 тысяч рублей, что в два раза меньше, чем такой специалист мог бы заработать на Украине. Высоки ли шансы этих предприятий привлечь даже не лучших, а хотя бы просто хороших специалистов?

В «Роскосмосе» объяснили «Ленте.ру», что «сравнение средней заработной платы по городу Москве со средней заработной платой отдельных категорий работников не совсем корректно». В пресс-службе государственной корпорации отметили, что «пользователи социальных сетей чаще всего обсуждают сравнение заработных плат в регионе и своих собственных заработных плат, забывая, что "статистика" отражает уровень заработной платы до вычета подоходного налога, а люди учитывают свою заработную плату, которую видят в СМС-сообщении при начислении им заработной платы на банковский счет». И, наконец, в «Роскосмосе» рассказали, что «значимая часть инженеров в "Лавочкине" и в РКС все-таки не "получает", а "зарабатывает", и что заработная плата работников ракетно-космической промышленности, в том числе инженеров, отличается у разных работников в зависимости от уровня компетенций и результативности труда конкретных работников, даже одной должности».

«Если говорить о цифрах, то, например, средняя заработная плата инженеров "Лавочкина" в городе Химки за первое полугодие 2018 года превышает уровень 66 тысяч рублей, а средняя заработная плата в целом по предприятию превышает среднюю заработную плату не только по Московской области, но и по городу Москве», — резюмировали в госкорпорации.

В «Роскосмосе» также рассказали, что «средний возраст работников организаций ракетно-космической отрасли по итогам 2017 года снизился и составил 45,3 года по сравнению с 45,6 года по итогам 2016 года».