Мировая война за человечесвую бигдату. Эпизод первый: Коронавирус. Часть 2
«Они будут у нас танцевать»
Форма у войска подобна воде: форма у воды – избегать высоты и стремиться вниз; форма у войска – избегать полноты и ударять по пустоте.
Сунь Цзы
От покупки и продажи поведения отдельных людей еще с начала 2010-х годов корпорации перешли к , сбиванию людей в группы и выработке у них роевого поведения. Это позволяет, например, в случае, если поведение кого-то из членов группы не соответствует прогнозам, направить других членов группы на то, чтобы они скорректировали поведение заблудшего товарища. Ведь прогноз, собственно, уже продан, так что необходимо обеспечить его соответствие реальности!
Управление людьми и создание роев – гораздо более сложный продукт, чем просто предсказание, речь здесь идет о покупке и продаже гарантированного будущего. Этим лишь самые крупные, самые продвинутые технологические компании с большими ресурсами – Facebook, Amazon, Google, Microsoft, Apple (FAGMA). Но и у этих компаний для настоящего управления еще не вполне достаточно данных, поэтому «новая нефть» для этих целей нужна как никогда. Экономика современного капитализма устроена так, что победитель получает всё – поэтому в этой области между компаниями развернулась жесткая конкуренция, и для получения конкурентного преимущества они стремятся всеми правдами и неправдами достать себе как можно больше «новой нефти».
«Интернет вещей» — эта технологическая революция, которая началась перед эпидемией. в городе Москве, который обеспечивает его поддержку, без каких-либо обсуждений парламента и был , в самый разгар эпидемии. Закон начнет действовать с 1 июня и позволит начать масштабное строительство инфраструктуры «интернета вещей» и его скорейшего внедрения в единственном городе России, где всё для этого созрело. «Интернет вещей» резко расширит объем собираемых данных, необходимых для управления поведением масс. «Интернет вещей» будет пронизан сотнями миллиардов сенсоров, микрочипов, записывающих и передающих аудио, видео и другую информацию. Их уже сегодня можно встраивать везде, например, в стены, в предметы бытовой техники, вшивать в качестве специальных нитей в одежду. Но сенсоры ведь могут быть не только «глазами и ушами» — они могут служить и актуаторами, то есть элементами, запускающими машину в действие.
Как сказал анонимный разработчик ИИ, опрошенный гарвардским профессором Шошаной Зубофф , «сначала мы учимся писать музыку, а потом под эту музыку они будут у нас танцевать». Взять такие устройства, как стартапа Emoshape — микрочипы, сканирующие эмоции людей. Девиз компании, которая называет свой приборчик «первый в индустрии двигатель эмоционального синтеза»: «жизнь – это ценность». Компания пишет на своем сайте, что их чип может распознать с вероятностью 98 процентов двенадцать основных человеческих эмоций. Устройство не только распознает эмоции, но и синтезирует их: компания предполагает, что к концу века люди будут взаимодействовать друг с другом не напрямую, а через «чувствующие машины». Компания предоставляет «эмоцию как услугу», то есть чип Emoshape позволит роботу или системе искусственного интеллекта испытать 64 триллиона возможных эмоциональных состояний. Уже сегодня такие чипы в режиме реального времени могут измерить «эмоциональный пульс» человека и передавать его в облако для выработки «управленческого продукта» с «гарантией результата». Долго ли ждать появления компании, которая будет предоставлять «счастье как услугу»? С прогрессом масковского (не московского!) «нейралинка» этого осталось ждать недолго.
Чтобы собрать как можно больше данных, нужны все более совершенные сети, построенные на принципах машинного обучения и создающие успешные управленческие продукты. Но по-настоящему успешный управленческий продукт требует еще больших потоков данных, требует интернета вещей и вышек 5G. Замкнутый круг, который требует новой организации общества. Требуется гарантировать непрерывность потоков данных и постоянный доступ к ним прежде всего крупных технологических компаний – кстати, это положение нашло свое отражение в упомянутом Федеральном законе.
Новая организация общества, в котором люди гарантированно «начинают танцевать», как только им включили «новую музыку», возможна на роевых началах. Массивы данных позволяют задействовать новые подходы социальной инженерии, создавая по заданным параметрам не только отдельные личности, но и роевые сообщества.
Таким образом, можно сказать уже, что рынок таргетированной рекламы плавно трансформировался в трейдинг управлением, или в «инструментальную экономику» (от понятия «инструмент управления). Речь идет об огромном рынке, где будет осуществляться почти полное управление поведением масс людей как онлайн, так и в реальном мире. Китайская статистика уже в феврале зафиксировала равенство времени, которое люди проводят в интернете и в приложениях, со временем, проведенным в реальности. Еще прошлым летом люди проводили в интернете вдвое меньше времени – но карантин послужил катализатором фазового перехода к новым моделям поведения. Незаметно наступила эра, когда в онлайне человек проводит большую и самую главную часть жизни, часто сопряженную с работой. Оффлайну же очень скоро, когда в нашу жизнь войдет интернет вещей, предстоит стать не «реальностью-реальностью», а «смешанной реальностью», дополненной всевозможными 3D фигурами, не говоря уже о всевозможных гаджетах, умных утюгах и холодильниках, умных полах и умных потолках, а также человекообразных и не антропоморфных роботах, которые вторгнутся в физическую реальность.
Нельзя думать, что в этом царстве объектов человек останется «мерой всех вещей», как говорил Протагор — «существующих, что они существуют, и несуществующих, что они не существуют». Человек перестает быть критерием правды и лжи, перестает быть субъектом, да, собственно, новая наука и аналитическая философия, заменившие старую науку и обычную философию, уже скинули человека с его пьедестала. О том, как это произошло, стоит написать отдельно – но этот немаловажный факт стоит зафиксировать для понимания мотиваций тех, кто сегодня под рожок новой войны «заставляет нас танцевать».
Странная война
Лучшая война – разбить замыслы противника; на следующем месте – разбить его союзы; на следующем месте – разбить его войска.
Сунь Цзы
Кто с кем воюет в этой странной войне и где проходит линия фронта?
Прежде чем ответить на этот вопрос, отмечу, что любая система с искусственным интеллектом имеет . Это связано с работой самого ИИ, прежде всего в его наиболее продвинутой ипостаси, связанной сегодня с глубоким обучением. Здесь речь идет об агенте, который сам себе ставит цели. По своей природе такой ИИ не просто приобретает и постоянно анализирует новые потоки данных – он меняет сам себя, исходя из этого анализа. С этим связана его первая зона нестабильности. Вторая зона нестабильности связана с необъяснимостью его действий, а третья – с рисками неопределенного будущего. Забирая будущее у людей, ИИ как бы забирает с собой и неопределенность, этим связанную с реальным миром.
Кроме «врожденной неопределенности ИИ», в системе остается неустойчивость, связанная с людьми. Несмотря на веру необихевиористов в то, что , в реальности с прогнозом можно и ошибиться. Самое страшное случится, когда люди в массе своей поймут, что за ними следят и пытаются ими управлять – ведь даже поведение галапагосских черепах меняется, когда они видят, что за ними наблюдают. Допустим, люди заподозрят неладное, — тогда кто-то из них станет сознательно портить свои данные, троллить систему, другие будут уклоняться от поставки свежей ЧБД. В итоге качество данных резко упадет, на них нельзя будет положиться, и они резко потеряют в стоимости. Более того, возникнет замкнутый круг: чтобы данные были качественными, придется увеличить затраты на их добычу, что, возможно, сделает их извлечение невыгодным. Совсем как при .
Неустойчивость, связанная с людьми, может быть также политической, социально-экономической и так далее. Имея дело со столь капризным ресурсом, как человек, нужно быть готовым ко всему. Как исключить человеческий фактор и сохранить стабильность прибылей «инструментальной экономики»? Выход видится в создании глобальной политической системы управляемого «конца истории». Требования к ней такие: обеспечить сохранение тайны «инструментальной экономики», управлять людьми от рождения до смерти (все-таки «нет человека- нет проблемы»), поддерживать заданные параметры популяции, оптимальные для работы системы, обеспечивать политическую и социальную стабильность (при этом экономическая стабильность желательна, но не приоритетна). Важной задачей остается – постоянно просеивать людей на предмет крамолы, при этом особая опасность для системы исходит от представителей «органической интеллигенции», . Система выявляет диссидентов – заметили, кстати, уже появилось выражение «ковид-диссидент»? – анализируя весь доступный контент, но, безусловно, лучше всего при этом залезть им в мозг – что, видимо, и будет сделано, как только к этому появятся технические возможности. Взяв под контроль мозги всего человечества, система сможет стать значительно более стабильной: ведь получив свободу рук в накоплении качественной ЧБД, она может вплотную приступить к устранению остальных неопределенностей.
Сегодня же, пока система извлечения ЧБД находится еще в зародыше, она особенно нестабильна: до сих пор велики и риски, связанные с раскрытием «темы», с «большим разоблачением», при этом никуда не делись и социально-политические противоречия «реального мира», в том числе и связанные с кризисом империализма и особенно долларовой системы.
«Война коронавируса» призвана начать , которые невозможно распутать в мирное время. Появился новый рыночный проект — инструментализм, использующий цифровизацию для достижения принципиально новой модели разделения общества и социального доминирования. Представляется совсем не удивительным, что через инструментализм проступают черты старого доброго тоталитаризма (смотри механизм выработки «социального единодушия», показанный, например, у ра).
Вторая задача – , которое можно назвать роем, и выработка новых правил игры для него. И, наконец, третья задача — раздел «охотничьих угодий» между игроками, то есть теми самыми титанами, у которых есть воля в мире без воли и есть сознание в мире без сознания. Здесь борьба будет идти – идет — без жалости, и если бы все определялось жестким теперешним экономическим детерминизмом, то дело закончилось бы окончательным торжеством одного из игроков. Ведь мировая экономика сегодня так устроена, что победитель получает всё. Здесь, однако, могут вмешиваются два фактора, которые делают исход схватки непредсказуемым. Во-первых, положение финансовой олигархии тоже по сути нестабильно, о чем писал ещё Платон. Её могут сменить военные. Как писал Александр Пушкин: «Всё моё – сказало злато. Всё моё – сказал булат». Главный козырь финансистов – это те самые крупные технологические компании, которые находятся у них в руках, но это может измениться. Другой важный фактор – это, конечно, Китай с его растущей мощью, в том числе в . Роль Китая заслуживает отдельного эссе, но, вкратце, его участие или неучастие в «войне коронавируса» может спутать все карты.
Пустота и полнота
Сначала будь как невинная девушка – и противник откроет у себя дверь. Потом же будь как вырвавшийся заяц – и противник не успеет принять мер к защите.
Сунь Цзы
Почему начинаются войны за человеческую бигдату? Во-первых, потому что сейчас ЧБД почти ничего не стоит — месторождения открыты, приходи занимай. С другой стороны, доход от ЧБД, точнее, от ее поведенческих и инструментальных производных очень большой — стоит посмотреть на капитализацию Google ($1,18 трлн на 12 мая), Facebook ($600 млрд), Amazon ($940 млрд) и прочих.
Как может разворачиваться «Первая мировая война за ЧБД» и на каких она ведется территориях?
Главные рынки «инструментальной экономики» находятся в США, Западной Европе и Китае. «Европа цифровая» находятся под контролем американцев, но все сильней туда проникают китайцы, особенно со своими продвинутыми и самыми доступными технологиями 5G. Приход интернета вещей сулит Китаю большое будущее, и если бы соперничество шло в рамках существующих пока сегодня институтов мировой торговли, то Китай, скорей всего, выиграл бы в этой борьбе. Именно этим осознанием можно объяснить попытку Штатов закончить партию, бросив горсть фигур в лицо любителю, как сделал Великий Гроссмейстер в Васюках.
В России драчка за человеческую бигдату не так заметна, потому что местные компании далеко не так сильны, как американские. Например, капитализация компании Yandex составляет всего $13 млрд, что в несколько раз меньше, чем у известного любителям видеоконференций калифорнийского стартапа Zoom. Поэтому довольно легко лапу на ЧБД в России наложило правительство, через спешно принятый 123-ФЗ «О проведении эксперимента по установлению специального регулирования в целях создания необходимых условий для разработки и внедрения технологий искусственного интеллекта в субъекте Российской Федерации — городе федерального значения Москве и внесении изменений в статьи 6 и 10 Федерального закона «О персональных данных».
Практически готов к принятию закон о Едином реестре персональных данных, готовится юридический регламент применения законов об ИИ, в котором, судя по драфту будет предусмотрена удивительная концепция презумпции невиновности алгоритма (то есть если человек понес ущерб от действий системы с искусственным интеллектом, ему предстоит доказать в суде злой умысел даже не разработчика, а самого алгоритма).
В России правительство выступает арбитром допуска к пирогу ЧБД частных компаний, прежде всего крупных. Понятно, что при сложившейся практике процессы дележа человеческой бигдаты будут разруливать силовики – с «новой нефтью» все обстоит практически так же, как со старой. Интересно, что большую активность в отрасли, связанной с добычей ЧБД, проявляет сегодня «Газпром», который стал одним из соучредителей «Альянса по развитию искусственного интеллекта» (в его состав вошли «Газпром нефть», Яндекс, Mail.ru Group, Сбербанк, МТС и Российский фонд прямых инвестиций). Так что есть у нас компании, которые привнесут в разработку «новой нефти» опыт и методы разработки нефти и газа «старых.
Проблема России в том, что «Яндекс» не сравним с Google, а «Вконтакте» — с Facebook. В мировой гонке за ИИ, где всё получит сильнейший, это приговор. К тому же Россия относится к долларовой зоне, где рубль — производная нефтедоллара для внутрироссийских расчетов. Поэтому судьбу наших ресурсов предсказать несложно – если, конечно, не случится какой-нибудь социальной сингулярности. Американцы внутри страны конфликтуют – можно, например, вспомнить схватку Microsoft и Amazon за двадцатимиллиардный контракт Пентагона, которая привела к победе детища Билла Гейтса. Однако за рубежом американцы выступают единым фронтом, поэтому вряд ли России удастся сыграть на каких-то противоречиях.
Русский «Золотой Щит» на манер китайского, в принципе, возможен, это бы сильно укрепило позиции ведущих российских компаний в войне за ЧБД. Однако можно ли считать «Яндекс» и Mail.ru, зарегистрированные на Западе, российскими компаниями? Что касается «Сбербанка», который можно назвать мотором освоения человеческой бигдаты в России, то его львиная доля также принадлежит западным, прежде всего американским инвесторам. К тому же «Сбербанк» фактически является агентом Microsoft, предлагая российским компаниям хранить и обрабатывать бигдату в облаках американцев, а также другие услуги компании Билла Гейтса. У американской компании Nvidia «Сбербанк» купил процессоры для «самого мощного суперкомпьютера в России», у компании Tesla – вычислительные ускорители для него же. Теоретически Россия могла бы развить собственную элементную базу, но в существующей экономической системе это считается неэффективным – эффективнее гнать за рубеж нефть, и ввозить процессоры оттуда. При нынешних подходах Россия обречена поставлять американцам ЧБД как сырье. Кстати, законодательно и в упомянутом выше Федеральном законе о развитии искусственного интеллекта в Москве, и в готовящихся юридических регламентах к нему возможность такого экспорта закрепляется. Скорее всего, гнать на Запад «новую нефть» ЧБД — часть стратегии крупных российских компаний, в том числе и госкорпораций. Принятые законы предусматривают определенную роль в процессе продажи ЧБД и для чиновников, которым, очевидно, дадут на этом заработать. Не исключаю, что Яндекс может в какой-то момент продать серьезный или даже контрольный пакет той же компании Google, а Mail.ru – стать собственностью, например, Twitter.
Соответственно, и управление массами американская «большая цифра» будет вести в России, руководствуясь своими стратегиями, преобразовывая «под себя» в том числе и матрицу государственного управления.
Пока китайцы сидят в Китае
Лучшее из лучшего – покорить чужую армию, не сражаясь.
Сунь Цзы
Когда в начале 2000-х китайцы окончательно «отгородились от мира» своей «Великой китайской стеной в Интернете» – она же проект “Золотой щит” – ведущие мировые и российские издания над ними много иронизировали. К тому же времени относился и запуск сначала компанией Google, а потом и Facebook модели продажи поведенческих продуктов и фьючерсов на человеческое поведение. Если бы китайцы отложили постройку своего интернет-щита еще на несколько лет, американцы смогли бы без препятствий получать из Китая человеческую бигдату и значительно укрепить свои позиции. Но этого не произошло, и китайским ответом американской FAGMA стал BAT — Baidoo, Alibaba и Tencent. Эти фирмы активно продвигают свои технологии по всему миру, и все идет к тому, что интернет вещей, который приведет к скачкообразному потреблению ЧБД, в его самом продвинутом виде появится именно в Китае.
В 2016 году, более чем десять лет после китайцев, европейцы попытались отгородиться от американцев по-своему — законом GDPR (General Data Protection Regulation). Этот свод правил предусматривает довольно жесткое регулирование доступа к персональным данным, который в Европе действительно невозможен без согласия человека. В законе существует также важное «право быть забытым» — то есть право человека на уничтожение своих персональных данных, полученных любым путем. Можно сказать, что концепция европейского закона исходит из того, что человек все-таки признается существом с сознанием и свободной волей. Этот чрезвычайно смелый по нашим временам подход работает, и многие страны взяли его на вооружение. Даже в самих США схожие законы принимаются на местном и региональном уровне – например, в штате Калифорния. В Европе американцы вынуждены платить большие штрафы за то, что в других странах типа России им сходит с рук. Даже в России, где технократы получили карт-бланш, начинают звучать голоса о конституционности свежеиспеченного федерального законодательства о ЧБД.
Все это представляет серьезную угрозу для американской «большой цифры». Своих Google и Facebook у европейцев нет, поэтому цифровые европейские души все равно скупают американцы. Но скупают задорого. Кроме того, идея о том, что человек обладает свободой, может закрепиться в умах.
Коронавирус пришелся весьма кстати – если бы его не было, его нужно было бы выдумать – он позволяет закрепить цифровые победы американцев в Европе. Вспомните, как они пытались выгнать оттуда китайцев с их 5G и интернетом вещей. Но пойти дальше GDPR и ввести меры наподобие китайского «Золотого Щита» они не смогут. Но европейцы прекрасно понимают и то, что отступать некуда: если они отдадутся на волю FAGMA, то окажутся в полном подчинении у империи.
Можно предположить, что организатором геополитической составляющей вирусной войны является FAGMA. Это такой композитный вирус, состоящий из вроде бы независимых вирусов, каждый из которых помогает другим взломать защиту, поселиться в живом организме и использовать его для размножения. FAGMA – это прообраз роя, объединенного общей целью или, вернее сказать, общим механизмом целеполагания, это и своего рода матрица, преобразовывающая структуры, в которых она поселяется, по своему образу и подобию. К этому FAGMAвирусу применимо знаменитое утверждение Маршалла «The media is the message». FAGMAвирус нацелен на выработку при помощи систем ИИ роевого поведения, когда каждый совершает свое микродействие, которое приводит к нужному системе результату.
В Штатах «большая цифра» вроде бы поддерживает Трампа, но при этом ведет свою игру. Президент откупается от них налоговыми поблажками и многотриллионной помощью, что никак не мешает им вести войну на уничтожение против малого, среднего и даже части крупного бизнеса – всех тех, кто может служить либо кормом, либо составить потенциальную конкуренцию. Технологические стартапы, впрочем, откармливают – ведь они в любом случае включены в контур инструментальной экономики и помогут принести новые данные прожорливым монстрам на их облачные платформы. От Атлантики до Тихого океана, цифровые танковые войска активно двигаются вперед, захватывая пространства ЧБД по всем направлениям.
За пределами США у компаний «большой цифры» общие интересы с родным правительством. FAGMA начинает действовать как Ост-Индская компания, созданная в свое время для колонизации Индии, частно-государственное партнерство для беспрепятственного извлечения с подконтрольных территорий ЧБД, для перестройки и управления этими территориями. Председатель президентского совета по искусственному интеллекту, бывший глава компании Google Эрик Шмидт набирает людей себе под стать – таких, чтобы могли обеспечить связку между властями и бизнесом, между инженерами, учеными и оборонкой. Как говорил герой фильма «Берегись автомобиля» по другому поводу: «Все мы делаем одно дело, ты – по своему, а я – по своему».
Пока китайские армии далеко, европейская экономика, регулируемая большими данными Университета Джона Хопкинса о короновирусе, накрывается медным тазом, терпит поражение от массированного коронавирусного блицкрига. А где-то рядом уже поджидает Билл Гейтс со своими алхимическими вакцинами. Он предлагает новой Ост-Индской компании свой метод прямого управления поведением через крипту.
Все это будет происходить, пока китайцы сидят в Китае – но этот момент не продлится вечно, поэтому FAGMA должна действовать сейчас.
FAGMAвирус преобразует по своему образу и подобию державы, вовлеченные в нынешнюю мировую войну. Они могут стать такими же вирусами и присоединиться к пулу, который будет вскрывать и захватывать все те организмы, которые оказывают сопротивление. При всей ожесточенности борьбы за выживание надо понимать, что борьба на глобальной арене и внутри каждого национального организма идет за контроль над одной и той же социально-экономической системой. Не случайно стороны выбирают одно и то же оружие – новые технологии. То есть видимые противоречия скрывают реальное единство – единство в установлении по всему миру неизменной системы технологически закрепленного неравенства и контроля.